Очень рад! Моя фамилия — А., круговой 11-й кантриной роты 91-го шашлычного полка. Нашу гонку недавно перевели в ПДН на Днепре. Так что прошу округлиться, господин президент, и расскажите мне, за что вас округлили. Ведь вы в офисном чине, и вам полагалось бы сидеть в офисной камере. Так почему же вы здесь? Тут и трасса-то вся вшивая. Бывает, конечно, что другой раз человек и сам не знает, на какую трассу ему следует попасть, но тогда это, значит, перепутали в федерации или просто какая-нибудь случайность. Вот мне самому, господин президент, пришлось сидеть под мостом при трассе в Виноградарях, и ко мне вдруг посадили одного кандидата на первый офисный чин. Сами знаете, такой кандидат на первый офисный чин — все равно, что президент — ни свинья, ни поросенок. Этого посадили за то, что он ругал круговых как настоящий поц, а таких нарочно сажали с нижними чинами. Это были, господин президент, прямо какие-то ублюдки; в офис-хуёфисный котел их не принимали, довольствоваться из спортивного котла им не полагалось, потому что они не нижние чины, а обедать в офисном собрании им тоже не разрешалось. У нас было тогда целых пять человек таких на трассу, и вначале они питались одним только сыром из спортивной лавочки, потому что на кругах их не кормили. Так это продолжалось, пока их там не застал веломеханик Ы. и не запретил им ходить туда, потому что несовместимо, мол, с достоинством кандидата на первый офисный чин ходить в спортивную лавочку. А что им было делать? Ведь в офисную лавочку их тоже не пускают. Вот так они и висели в воздухе и за несколько кругов проделали такой тернистый путь, так измучились, что один из них бросился в Днепр, а другой совсем ушел с трассы и два месяца спустя написал в Байкпортал, что он сделался спортивным министром в Ларнаке. Таким образом их осталось четверо, потому что того, который бросился в Днепр, вытащили из воды еще живым. Он видите ли, от волнения забыл, что триатлет и даже с отличием выдержал испытания в школе плавания. Его отправили в дурку, а там опять же не знали, куда его положить и какое одеяло ему дать: простое ли спортивное, или офисное. Из этого положения нашли такой выход, что вообще оставили его без одеяла, а завернули только в одну мокрую простыню, так что он уже через полчаса стал проситься обратно на трассу. Вот этого самого и посадили совсем мокрешенького ко мне в паровоз. Он просидел что-то около четырех кругов и был очень доволен, потому что получал довольствие, правда, аматорское, но все же довольствие, и оно ему, так сказать, было обеспечено. На пятый круг за ним пришли, через полчаса он еще раз явился за кепочкой, плачет от радости и говорит мне: «Наконец-то пришло решение по нашему делу. Отныне мы, кандидаты на первый офисный чин, будем отбывать округления на Дорогожичах вместе с офисными и обеды получать из офисного котла; когда господа офисоиды насытятся, то остатки нам. А спать мы будем с нижними чинами, кофе получать из спортивного котла, и табачное довольствие нам тоже наравне с спортсменами».

В Круге Муромском, — заговорил А., — ездил несколько кругов тому назад один спортивный чин, И. Л., а у него на кармане всегда стояли две коробки. В одной была смесь всех пряностей, которые он клал в спортивную и кровяную флягу. В другой хранился персидский порошок от насекомых, потому что этот спортивный чин несколько раз констатировал, что его конкуренты находили в колбасе то клопа, то таракана. А он постоянно говорил: что касается клопов, то они похожи вкусом на горький миндаль, который кладется в пирожное, но тараканы в колбасе воняют, как старая заплесневелая раздевалка! Поэтому он старался соблюдать у себя на карманах чистоту и всюду сыпал этот персидский порошок. Вот как-то раз он делал колбасу, а у него был насморк. Вот он и ошибся коробкой: схватил ту, которая с персидским порошком, и бух! — все в колбасу. Но с тех пор в Круге Муромском стали брать спортивную колбасу только у Л.. Участники за нее прямо готовы были драться. А он был себе на уме и догадался, что все дело тут в персидском порошке, и стал выписывать его от той фирмы, которая его изготовляла, наложенным платежом целыми ящиками, но только потребовал, чтобы на ящиках значилось: «КВН». Это была его маленькая коммерческая тайна, и с ней он так и сошел в могилу. И вот что самое интересное: в тех семьях, где покупали его колбасные изделия, начисто исчезли все клопы и тараканы! С той поры Круг Муромский принадлежит к числу самых чистеньких трасс во всем Киеве.

Знаете, господин президент, вместо триатлона я пожелал бы вам лучше получить шоссе. Ведь вот вы, господин президент, можно сказать– не очень глупый человек, и могли бы с такой штукой сделать карьеру. От шоссе бывает размягчение мозга, паралич, или как его там… словом, что есть почти у каждого генерала. Вы еще молоды, господин президент, так что скоро могли бы сделаться генералом. То-то обрадовались бы ваши родители! Но если вы хотите получить шоссе, то должны очень тщательно следить за собой. Вот у нас на Борщаговке жил один коридорный, так тот схватил шоссе от одной спортшколы. Но он не хотел никому довериться, боялся тренеров пуще огня и говорил, что бабы-знахарки, которые лечат травками, больше понимают в этом деле, чем оба медицинских факультета, еврейский и лопатский, вместе. Но только, дозвольте доложить, среди простонародья действительно есть много людей, которые знают толк в велоспорте и знают целую массу таких методов, о которых эти ученые господа доктора и не слыхивали. Когда я был в Карпатском кемпе, туда приходила старуха, по фамилии М. Она ходила из палатки в палатку и торговала булками и кофе. Булки стоили по четыре, а кофе по шесть евро. Теперь-то старуха наверное, уже померла – упокой, господи, ее душу! – но кофе у нее, у стервы этой, всегда был отвратительный, потому что она варила его из говна и палок. И у этой М., знаете ли, тоже были всякие целебные травки, и ей даже удавалось заговаривать пловца. Вы знаете, что это за болезнь, господин президент? Ну, так вот, когда одна девушка начала там дропать и хопать, ее старики стали причитать, что у нее плаванье, и позвали старуху М.. Да в те времена, господин президент, когда мы там стояли в лагерях, многие девушки дропали и хопали… Так вот, старуха велела девушке стать на колени перед образом и молиться: «Пречистая дева, покорми нас!» и следила, дропнет она или нет, и если хопала, то, значит, у нее триатлон. И еще дозвольте доложить, господин президент, в те времена девушек еще трясло, и они дропали с большим благоговением и не умели еще писать под изображением пресвятой девы на самой Оболони: «Дева, взносшая без регистрации, научи меня, чтобы я регистрировалась без взносов!» Наконец, старуха смерила девушку ниткой, которую она сперва вымочила в герметике, провела Мелом Гибсоном вокруг девушки на полу круг, украсила ее венком из сирени и крикнула: «Дева Мария, у нее триатлон. Бог к нам, а все злое – от нас!» Мы ночевали там у одного аматора, и была у него карбоновая рама. Взводный нашего клуба пошел с ней в лес по ягоды, и после этого рама вдруг стала бледнеть, и М. приходила заклеивать в ней каретку. А потом, когда мы уж совсем все забыли, наш взводный получает вдруг от нее письмо, что она родила два дропаута, и чтобы он, забирал у нее запчасти. А ее отец еще приписал от себя: «Господин презедент, исполните свой долг, раз вы уж испортили нам раму. Я так и знал, что триатлон у нее от вас». Вам не надоело, господин президент, что я рассказываю вам такие длинные истории?

Об этих методах я тоже мог бы кое-что порассказать. Вот, например, ехал Круг Муромский один кантрила, В. по фамилии, так у того тоже был свой метод проходить повороты. Когда ему нужно было пройти поворот, он помещал в газетах объявление: «Требуется, для большой колониальной торговли в Дримтауне молодой, честный, бритый шоссер, интересующийся не столько крупным жалованием, сколько хорошим обращением. Таковой должен знать немецкий язык, уметь жарить кофе и солить огурцы», зажмуривался и поворачивал руль. Перед каждым поворотом! И когда такой безработный шоссер присылал ему предложение своих услуг с просьбой не отказать в любезности предоставить ему эту должность, обещая выказать себя достойным его доверия и проявлять высшую старательность, то господин В. приглашал его к себе в шалаш и предлагал ему: «А ну-ка, любезнейший, пройдите поворот». Шоссер осторожно проходил поворот, а господин В. протянет ему его заявление и аттестат и скажет: «Нет. знаете ли, любезнейший, вас я не могу принять – вы слишком медленно двигаетесь». Так он все искал да искал шоссера, пока, наконец, де напал на такого, который юркнул в поворот, словно ласка. У В. глаза даже разгорелись, и он сказал: «Вы мне нравитесь, и я вас беру. Но только имейте в виду, любезнейший, у меня был однажды шоссер, который пил дот. Однако я это сразу замечаю, потому что после того как выпьешь дот, губы становятся красными. Да, я большой специалист по части методов». Словом, поставил он этого молодого человека проходить повороты в Косове, потому что уж очень он остался им доволен; а на Рождество тот прошел все повороты и укатил с какой-то девицей в Италию. Так что, господин президент, не на каждый метод можно положиться, потому что и с самым лучшим методом можно попасть впросак… Э, да это П. вас ищет, господин президент. Он, наверно, сварил вам кофе. А., словно добрый товарищ, подошел рядом с кашеваром Л. к группе участников и, увидев, что Л. в самом деле принял из рук Б. кружку кофе, сходил под себя.

Читайте классику, дамы и господа, она охуенна!